Как будет выглядеть новое здание татарского театра им. Г. Камала

Мне кажется, исходя из принципов толерантности, поддерживаемых в республике, зданием Камаловского театра должны были заняться еще раньше. У нас так принято – татарские и русские театры обретают новые здания или получают капитальный ремонт/реконструкцию «зеркально». Не успел татарский драмтеатр в Челнах переехать в новое здание (точнее, отремонтированное старое) – тут же началось строительство здания для русского театра «Мастеровые», новоселье ожидается в этом году. Нижнекамский татарский театр получил отремонтированное здание с новым пристроем – на очереди русский ТЮЗ, который, видимо, тоже переедет в новое место. После масштабной реставрации здания Качаловского театра должны были взяться за Камаловский, однако это дело почему-то все время затягивалось.

И, наконец, администрация Камаловского театра вместе с командой помощника Президента РТ Наталии Фишман стала готовить план реконструкции здания. Чья была инициатива – камаловцев или Фишман, точной информации нет, однако в итоге они пришли к единому мнению. И тут стало известно, что Президент Татарстана принял неожиданное для всех и удивительное решение – театр ожидает масштабное строительство и новое суперсовременное здание на новом месте.

Минтимер Шаймиев, построив сказочный дворец для казанского театра кукол, поставил себе своеобразный памятник. Получается, новое здание Камаловского театра войдет в историю в связи с именем Рустама Минниханова.

Камаловский театр + Фишман = международной конкурс

К созданию проекта нового здания театра решили привлечь лучших архитекторов мира. Был объявлен международный конкурс. Потом на пресс-конференции министр культуры Татарстана Ирада Аюпова подчеркнула важность такого решения. «Через наш конкурс весь мир был вовлечен в нашу культуру. Этот конкурс очень важен для популяризации нашей истории, нации, наследия», – сказала министр.

В итоге в финале конкурса прошли восемь работ, а жюри, созванное из числа известных личностей и представителей татарской интеллигенции, выбрало три лучших проекта. Потом было итоговое голосование. Презентация работ-финалистов проходила онлайн. Правда, самые горячие моменты обсуждения мы не увидели, а победитель не был известен вплоть до объявления результатов – об этом на пресс-конференции говорил главный режиссер театра Фарит Бикчантаев. Он признался, что обсуждения напоминали театральное представление. «Сила искусства», – добавила Ирада Аюпова.

Сама министр культуры, а также мэр Казани Ильсур Метшин, главный архитектор Казани Ильсия Тухватуллина горячо поддерживали другой проект – «Асиф Хан», который, уступив победителю какую-то долю балла, вышел на второе место. Ильсур Метшин особо подчеркнул, что победивший проект защищал Бикчантаев: «Ваше мнение стало вчера определяющим. Вы заказчик театра, и вы настаивали на этом проекте», – сказал он ему.

Значит, мы можем утверждать: Фарит Бикчантаев практически в одиночку выстоял перед очень влиятельными оппонентами. Но за ним были труппа театра и приглашенные в жюри представители татарской интеллигенции. Нельзя сказать, что все из этой интеллигенции интересуются и ходят в театр. Кто-то из них даже признался, что перестал смотреть спектакли из-за страха заболеть в пандемию. Поэтому нельзя точно знать, за что они голосовали – за проект или возглавляемый Бикчантаевым театр – это в ответственности каждого из них.

Хочу здесь привести мнение, прозвучавшее от членов жюри, представляющих татарскую интеллигенцию.

Историк, доктор наук, общественный деятель Искандер Гилязов: «У нас тут каждый татарин имеет свое мнение. Я читаю дискуссию в Фейсбуке, 99 процентов тех, кто там пишет, вообще не понимают проекта. Увидели пару фото, что-то им показалось, и уже пускают негатив. Воду баламутят. Ладно, это ерунда, татарам это свойственно, всегда так было, и всегда будет. Я уже человек опытный – особенности нашего общества приблизительно знаю. Как пишет Байбулат Батуллин – где эти люди были раньше? Почему они не смотрели прямой эфир с заседания жюри? На 7 миллионов татар посмотрели 5 тысяч человек. Любят потом с умным видом сидеть и критиковать: вот Искандер Гилязов, Римма, Ильфат, Табрис… о чем они думали? Почему не защитили интересы татар? Мы там сидели восемь часов, до этого я две недели изучал проектную документацию. Представители каждого проекта очень подробно объяснили свою концепцию. Это же концепция, это не значит, что 100% будет так. В основе своем будет такое, но в некоторые элементы будут вноситься изменения – это нормально.

Скажу честно, из предложенных восьми проектов вышедшие в финал три были самые непонравившиеся. Клянусь. Я ведь уж и не архитектор, и не художник, мне в этом театре не играть, планирую прийти только как зритель. В итоге мне понравились эти два проекта. Но для меня на первом месте был вот этот победивший проект. Этот проект – продолжение нынешнего здания в новых условиях, его стремление в будущее. Занявший второе место «Асиф Хан» мне показался немного блеклым, невыразительным.

Здание по этому проекту изменит облик Казани, все его примут. Это будет в истинном смысле наш национально-культурный центр. Конечно, невозможно добиться, чтобы все татары были довольны, и это нормальное явление».

Табрис Яруллин: «Подробно изучил материалы и обозначил для себя три фаворита. Там надо было выбирать по нескольким критериям: соответствие техзаданию, художественная составляющая, национальная идентичность… Собирался основываться не только на своем мнении, но и прислушаться к мнению театра, которому еще работать в этом здании. Оба победившие проекта всем понравились, значит, мое экспертное мнение совпадает с большинством.

Затем мы выставили баллы. Какой бы из трех обозначенных мной проектов ни победил, я был бы рад. Я испытывал большую гордость, что выбирали среди бюро, строивших всемирно крупные объекты. Эксперты тоже были выбраны хорошо: я был очень рад видеть Ильфата абый и Римму.

Неужели кто-то считает, что это здание испортит облик Казани? Я таких мнений еще не видел. Ассоциативный ряд по внешнему виду здания можно продолжить долго.

В первую очередь здание для меня ассоциировалось с будущим. В свое время и мечеть «Кул Шариф» была взглядом в будущее. Это сейчас один из главных символов. Новое здание Камаловского театра – тоже взгляд в будущее».

Лучшее представление Фарита Бикчантаева

За японский проект боролись Фарит Бикчантаев и весь театр. Может быть, он благодаря своему режиссерскому таланту смог устроить так, чтобы каждый член жюри смог воспринять это решение как свою победу? То есть это было мощное представление сильного театрального режиссера? Причем, он сам назвал обсуждение «театральным представлением».

Поэтому мне кажется, что победа «японского проекта» – это даже не победа «десяти татар», а личная победа Фарита Бикчантаева как режиссера, это его самая сильная постановка. Он смог пойти наперекор чиновникам, которые видели шедевр в другом проекте, и не просто смог высказать свое мнение, но и защитить свою позицию и победить! Отсутствие гениальных постановок в последние годы главный режиссер Камаловского оправдал своей победой в «театральной постановке» конкурса проектов здания – «мировой премьерой» победы. Он смог убедить, что это победа татарской интеллигенции. Сделать так, чтобы каждый попавший в это жюри представитель татарской интеллигенции посчитал эту победу своей победой. Ну что тут скажешь, кроме «браво!»?! Татарский режиссер номер один смог добиться подарка от татарского народа к своему шестидесятилетию. 

Еще один факт удивляет и радует – «десять татар» все-таки смогли объединиться. Другой вопрос – как эти десять татар были выбраны. Но они не перессорились и выдали какое-то общее, единое решение – пусть всего десять татар, все равно это здорово.

Конечно, понимаем, что последнее слово было за Президентом. Если он, понимая сложность проекта и его дороговизну в плане эксплуатации, поддержал выбор театра, будем думать, что это говорит о его большом уважении к татарскому театру и его личностям.

Это, конечно, не значит, что представление окончено, занавес опущен. Возможно, это еще только пролог и игра только начинается.

Ильсур Метшин, говоря о поражении поддержанного им проекта, упомянул о «старых чемоданах».

«То, что такие наши уважаемые представители татарской интеллигенции, как Фарит Бикчантаев, Ренат Тазетдинов, Искандер Хайруллин, Разиль Валеев, проголосовали за, – для меня это стало неожиданностью, – сказал Метшин на пресс-конференции. – Вчера Евгений Миронов во время разговора с Фаритом Бикчантаевым сказал кое-что очень важное. Он сказал – как главный режиссер я бы сильно подумал, с чем выходить на сцену. Это вызов для артистов. Со старыми чемоданами в новый театр? Он не имел в виду старый репертуар. Сказал о том, что надо соответствовать новому зданию».

А сейчас мнение тех, кто не участвовал в «игре в конкурс» и был в роли зрителя.

Архитектор, автор проекта мечети «Кул Шариф» Айвар Саттаров: 

«Я считаю, что этот проект ни по одному параметру не подходит татарской культуре, татарской эстетике. Это чуждая нам эстетика. Таких зданий сейчас в мире полно. Его агрессивные формы никак нам не подходят. В его формах нет ни души татарской, ни чувства. Я смотрел все проекты, если честно, ни в одном из них нет татарского духа. Совсем нет! Занявший второе место проект английского архитектора более-менее соответствовал. Там тоже нет татарского, но его можно было доработать.

Я хотел участвовать в конкурсе – не пустили, выкинули. Здесь оказались работы сторонних архитекторов – они делали, например, Национальную библиотеку. Они Казань не знают, за пару визитов город нельзя понять. Они не чувствуют духа Казани. Они по миру продвигают космополитическую эстетику. Мы тут конечно радуемся «мировому уровню», называем передовым, продвинутым и так далее…

Помню, как строили ТРК «Пирамида», аплодировали за «мировой уровень». По мне, не было бы ее – тоже хорошо, она там стоит как инородное тело. Не после строительства, уже на этапе строительства будет видно, что проект чужой, не характерный для нас. А у нас такие здания, как здание татарского театра, должны быть рассчитаны на века.

В свое время первый татарский архитектор Исмагил Гайнутдинов сделал проект здания оперного театра. Он был красивый и в тридцатые годы, и сейчас не теряет красоту. Если даже нынешний проект это поколение «проглотит», как он будет смотреться для будущих поколений? Об этом тоже надо думать.

«Проект не подходит Казани»

Народный писатель Марсель Галиев со своим мнением поделился в личном аккаунте: «Идет изгнание татар из центра нашей столицы. После того как увидел, как выглядит новое здание театра, еще больше убедился в этом. Здание театра должно строиться в стиле классической архитектуры. Это должно быть здание, красота которой пойдет на века! А это… напоминает кучу мусора из бетона и стекла после землетрясения. В изгнанный из центра театр не будет ходить самая активная часть – среднее и старшее поколение зрителя. Видимо, театр по собственной воле хочет остаться без зрителя».

Драматург Мансур Гилязов: «Я был категорически против переезда театра, увидел проект – он мне очень понравился. Он удивительный! Он обогатит наш город и станет огромным новшеством в его архитектуре! Я поменял свое мнение – теперь я уже и новым местом доволен! Если бы этот проект построили на прежнем месте, было бы еще лучше, но и там будет хорошо. Этот проект – космос! Такого театра в России даже нет! Это будет удивительное явление! Мне показалось, что это будет как фантастический корабль, прибывший из космоса.

Но есть один недочет у этого проекта: он не подходит нашему климату. В Японии другой климат. Поэтому во время эксплуатации будет сложновато и обойдется очень дорого. Потому что у нас выпадает снег, если зима придет, как в этом году, снежная, его занесет снегом. Снег тает и превращается в воду, воза замерзает. Однако очень красиво. Главное, чтобы люди ходили в театр! А люди будут ходить, чтобы посмотреть здание. Во всяком случае, в первое время люди там будут. А дальше уже зависит от самого театра…»

Литературовед Миляуша Хабутдинова: 

«Это подаренная татарскому народу коряга. Республика собирается сделать татарскому народу такой “подарок”. Здание имеет агрессивно-разрушительный вид. Оформление хоть издалека кажется татарским, фактура цветов, композиция орнамента показывает нарушение традиций. Вид здание символизирует разруху в кругах приближенной к верхушке “татарской интеллигенции”. Включенные как «татарская интеллигенция» в комиссию люди лично ответственны за вытеснение татарскости из центра, формализм в национальной культуре. Самое страшное – в разрушении национального характера. Результаты скоро предстанут перед нами.

Хотя национальная культура вытесняется в сторону руками самих же татар, я еще верю в народ. Лев Толстой подарил нам образ бессмертного “татарника”. Такое давление на нацию бесследно не пройдет – сработает тенденция сохранения.

По вопросу мест в зале я скандалила еще во время техзадания. Здание Камаловского театра – единственное академическое здание для татарского мира. Пусть не сравнивают с количеством мест в московских театрах. У русских много зданий, укрепляющих самоидентичность, а такого другого здания, способного собрать в центре Казани татар всего мира, больше нет. Мероприятия с приглашением татар проводятся с учетом возможности принять некое количество человек, если мест мало, квота на приглашение гостей тоже меняется. Значит, получается, татары сами себя притесняют».

Продолжая мысль Миляуши Хабутдиновой: 600-местный зал будущего здания – это, к сожалению, техзадание самого театра. Театр решил сократить число зрителей. Театр по своей воле вытеснил 242 своих зрителя – вместо прежнего 842-местного зала будет лишь на 600 мест. Конечно, это самый легкий способ делать аншлаги и выполнять план. Пожалуй, правы и те, кто говорит – театральный зал большим не бывает. Но, как «поэт в России больше, чем поэт», у татар театр тоже больше, чем просто театр, – это место, где татары укрепляют свою идентичность, заряжают дух, сближаются, ощущают друг друга. И трибуной, майданом татар был театр… Камаловский не хочет быть трибуной, а хочет стать просто театром?

Когда в академическом театре полутора миллиона башкир – 500 мест, академический театр 7 миллионов татар ограничится 600 местами?

Главный театр Казани-миллионника будет вмещать всего лишь 600 зрителей?

Несогласных много, и они всегда будут. Словами Искандера Гилязова: «Это свойственно нам, татарам, всегда так было и будет».

С другой стороны, разве выбранный нашими «представителями интеллигенции» проект не отражает нашу татарскую действительность? Во-первых, проект был создан на основе техзадания театра, по справочному материалу, подготовленному татарским театром по татарской идентичности и истории татарского театра. Если «татарская идентичность» показалась авторам проекта именно такой – полуразрушенной, «агрессивной» или «кучей мусора», вы можете сказать, что это не так? Не подходит нашему климату – так ведь мы работящий народ, почистим. Одним словом, мы получили достойный нам проект. Не будем обижаться на зеркало…

«Увидишь там свое положение, посмеешься / Окажется не до смеха – поплачешь», – пишет наш Тукай в стихотворении «Театр». Дошли до такого: не только театр, даже его здание показывают нам наше состояние.

Напоследок хочется отметить, что масштабное строительство для Камаловского театра может затормозить строительство других культурных объектов. В реставрации и ремонте нуждаются наши Мензелинский государственный театр, Буинский театр, нуждаются в ремонте и реконструкции театральное, художественное, музыкальное училища. Будет ли это проводиться параллельно со строительством Камаловского театра – неизвестно.

P.S.: В ходе работы над материалом ИА «Татар-информ» направило организаторам конкурса запрос с просьбой рассказать о принципах отбора членов жюри из числа татарской интеллигенции. Приводим ответ Фарита Бикчантаева (в сокращении).

«”Театр Камала не просто здание. Это символ целого народа, – говорит Ренат Тазетдинов в нашем ролике о конкурсе. – Это сердце татарского народа”. Эта мысль была решающим фактором и в формировании жюри. Поэтому и в составы экспертного совета и жюри вошли не только специалисты по архитектуре, театральным технологиям, но и известные представители татарской интеллигенции – краеведы, искусствоведы, историки, и даже зрители Камаловского театра.

Состав жюри формировался по предложениям главных стейкхолдеров (Камаловский театр, исполком Казани, Фонд «Институт развития городов Республики Татарстан», оператор конкурса). Отметим и то, что помимо жюри заявки рассматривал также и экспертный совет. К слову, и в голосовании экспертного совета победил консорциум под лидерством Wowhaus.

При выборе членов жюри мы также действовали исходя из принципов разнообразия, лидерства и экспертности. Под лидерством мы подразумеваем способность члена жюри донести до жюри мнение одной из группы общества. Например, директор Института истории им. Марджани Радик Салихов и его коллега Альфрид Бустанов (в экспертном совете) имеют такой статус. Табрис Яруллин, Римма Бикмухаметова, Радиф Кашапов (в экспертном совете) – общественные деятели, это активные лидеры татарского молодежного движения. О Ренате Тазетдинове и говорить не надо, он аксакал нашего театра – к нему с уважением относятся и зритель театр, и руководство республики. Поэтому мы хотели, чтобы именно эти люди стали частью этого дела, принимали решение от имени народа, видели честность этого процесса.

Я долго могу говорить о каждом члене жюри и экспертного совета. В течение месяцев они на добровольном начале активно работали. Они ответственно отнеслись к своей миссии. 

Если честно, лично для меня – человека, который долго лет работал в Камаловском театре, результаты конкурса были даже выше ожидаемого: жюри смогло выбрать тот проект, который сумел проникнуть в сердце главного потребителя – театра и зрителя».

Фото на анонсе: president.tatarstan.ru

Подробнее: https://www.tatar-inform.ru/news/yaponskii-proekt-dlya-kamalovskogo-teatra-ili-licnaya-pobeda-farita-bikcantaeva-5856406